Коллектив авторов - Осторожно, писатели! [сборник]

— Что это за убогое строение? — полюбопытствовал Дали.

— Не ваше дело.

— А чьё? Мы отвечаем за твоё будущее!

Я продолжала рисовать, не замечая язвительных комментариев собеседников. За этим игнорированием я умудрилась нарисовать речку и холмик. Почти готово. Теперь второй вопрос: чем раскрашивать? Акварелью, гуашью или, может быть, маслом?

— Гуашь не советую, это крайне непрофессионально!

— Последний раз прошу, отстаньте!

— Я же просто советую, — обиделся художник.

«Он просто советует», — подтвердил голос.

Юная художница, то есть я, пошла за водой.

— Если будешь рисовать маслом, то вода тебе не понадобится, — крикнул вдогонку Сальвадор Дали.

— А я акварелью рисовать буду!

«Ты с маслом и не справишься».

— Хотела бы — справилась!

«Не думаю».

— Ты вообще не думаешь, ты умеешь только поучать!

«Я же для тебя стараюсь».

— Не ссорьтесь, господа, не ссорьтесь! Живите в согласии друг с другом, — раздалось из комнаты, — придите и развейте мою скуку!

Пришлось подчиниться. Баночку на стол, коробку с акварелью туда же. Что ещё? Новенький набор кисточек «белка». Возьмём самую универсальную — «тройку». Теперь начнём!

Первым делом буду рисовать…

«Писать, писать, а не рисовать!»

Хорошо, писать небо. Ультрамарин, немного кобальта, разбавленного водой. Здесь мазнём бледно‑фиолетовым, для разнообразия. Красиво. Я бы даже сказала, идеально. Пусть теперь сохнет, а я пока чаёк попью.

«Первое правило Художника: не оставляй кисти в воде! — заорал в голове голос. — У них же все волоски вылезут!»

Я послушно вытащила кисть и положила её рядом.

«Так лучше. Кстати, зря ты эту бурду пить собираешься, от неё почки засоряются».

— И что?

«Ну как — что? У тебя засорятся почки, ты помрёшь, а кто вместо тебя будет создавать мировые шедевры, покорять мир?

— А почему ты мир не покорял?

«При чём тут я? Мы сейчас не обо мне говорим, а о тебе».

— Там уже, наверное, всё высохло.

«Опять обиделась? Я же тебе только добра желаю, а ты…»

— А я делаю что хочу.

«Ну и делай, только потом не ной».

— Тебя не спрашивали!

«Да иди, рисуй уже!»

Пожалуй, он прав. Небо правда высохло, трава и река прошли быстро, даже без комментариев моих приставучих собеседников. Видимо, их всё устраивало.

Время проходило спокойно. Даже подозрительно спокойно.

Но радоваться было рано. Как только я принялась за домик, они сразу же оживились и с новыми силами начали приставать.

— Ну что это за дом? — вопрошал Дали. — Это на сарай похоже! Где неповторимая фактура дерева? Где брёвнышки? Почему крыша гладкая? Черепицу рисуй!

— Это — не просто дом! Это — моя фантазия! Он может быть любым.

— Вопросов нет!

«Да какая у неё фантазия?»

— Не спорь с ней, друг, она ненормальная!

— С чего бы?

— Разве у нормального человека может быть такой домик?

— У вас, знаете ли, тоже картины были… ммм… оригинальные. Вы тоже ненормальный?

— Я — творческий!

— Ладно уж, творческий, сниму вас завтра со стены. К родителям перевешу. Пусть мучаются.

«А со мной ты что делать будешь?»

— Тебя я буду истреблять. Постепенно.

«Только попробуй! Я тебе все картины испорчу!»

— Эту картину ты уже не испортишь. Она готова! Будет висеть на моей стене вместо Сальвадора.

Дальше райцентра Динка никогда не ездила. Если по телевизору показывали Диснейленд с крутыми американскими горками, бросала все свои дела.

«Вот здорово, — думала она и вздыхала. — Хоть бы один разочек попробовать!»

В райцентре, в парке около рынка, стояли карусели — старые, облезлые, скрипучие и совсем не похожие на те, что показывали по телику. Динка садилась на маленький карусельный поезд, закрывала глаза и пыталась представить себя в Диснейленде. Но поездик ехал по кругу так медленно, что‑то в нём так дребезжало и стучало, что казалось, он вот‑вот рассыплется на части, а Динка просто заснёт на игрушечных рельсах…

В общем, ничего интересного… Вот Диснейленд! Но если даже продать дом, корову Звёздочку, поросёнка Борьку и козу Машку, доехать туда денег всё равно не хватит…

Как‑то к маме пришла бабушка Варя с другого конца хутора. Мама поила её чаем, расспрашивала о здоровье, они долго разговаривали, о чём‑то шептались. Уходя, старушка сказала:

— Ой, Шура, как у тебя хорошо! Я бы к тебе чаще ходила, но как подумаю, какой порог крутой!..

— А и правда, крутой, — ахнула Динка. — И как это я раньше не замечала? Целых восемь ступенек! Супер!

На следующий день, как только мама ушла на работу, Динка повесила на крыльце объявление: «Только один день! Крутые американские горки! Цена билета 3 рубля или 2 конфеты. Карамельки и пряники не предлагать!»

Первыми пришли Ленка с Иришей. Динка положила в коробку конфеты и притащила санки. Девчонки сели в них и поехали по порожкам.

— Фи, — сказала Ириша. — Тоже мне диво. Во‑первых, быстро, во‑вторых — не очень удобно. Ты сама‑то пробовала? Давай конфеты назад!

И тут Динку осенило! Вместе с подругами она вынесла из сарая огромную оцинкованную ванну, в которой мама иногда стирала белье. Постелила в неё старое стёганое одеяло, а сверху положила подушки. Для комфорта. Этот аттракцион оказался куда интереснее. Девочки в ванне не только удачно съехали с порога, но и долетели по бетонному двору почти до садовой калитки.

— Й‑ес! — прокричала довольная хозяйка. Она вспомнила, как в прошлом году наступила в бане на маленький кусочек мыла, проехала на одной ноге до скамейки и так шмякнулась, что все боялись, как бы у неё сотрясения мозга не было. Динка нашла на полке в сарае банку, куда мама зачем‑то складывала обмылки, полила водой двор от порога до калитки и разложила мокрые разноцветные кусочки мыла. Для надёжности ещё немного мыла на крупной тёрке потёрла и сверху посыпала.

Подружки в громыхающей ванне пронеслись по скользкой дорожке в сад. Ванна легко заскользила там по упавшим с деревьев яблокам до самой межи.

— Круто! — сказали, вылезая из ванны, обалдевшие Ленка с Иришей. — Настоящие американские горки!

Вскоре во дворе собрались все хуторские девчонки. Мальчишек Динка сначала не пускала, а потом смилостивилась:

— Да ладно! Катайтесь! Небось, тоже в Диснейленд хочется! (Да и конфеты не лишние…)

Полдня над хутором стоял страшный грохот и такой визг, что все собаки попрятались в будки.

Ближе к вечеру Динка выпроводила шумную компанию, оттащила ванну на место, полила из шланга двор водой, смела веником прикатанные к бетону обмылки, закрыла садовую калитку. Половину конфет и 12 рублей отнесла в тайник. Остальные сладости съела и спрятала бумажки. Двор высох, и на нём стала отчетливо видна отшлифованная дорожка.

К маминому приходу Динка снова полила весь двор и блестящие порожки.

— Ой, как у нас чисто! — обрадовалась мама. — Умница, дочка. Сегодня надо кое‑что постирать, помоги мне ванну вынести.

Мама налила в ванну воды и пошла за порошком. Пока ходила, половина воды вытекла.

— Горе ты моё луковое! Ты что с ванной делала?

К этому времени двор высох. Мама пошла по блестящей дорожке. До самой межи…

Динке пришлось во всём сознаться. Не рассказала она только то, что катание было платным — иначе за это получила бы отдельное наказание.

Сидела и думала, куда бы теперь дырявую ванну приспособить.

Второй пилот «Ан‑2» обожал шутить над боязливыми пассажирами. Дождавшись, когда начнётся посадка, он подходил к своему старенькому шестикрылому кукурузнику и, не обращая внимания на толпящихся в ожидании бабушек с котомками из глухих деревушек, хлопал аэроплан по крыльям, трогал тросы расчалок и вслух разговаривал сам с собой:

— Прилетели — мягко сели, высылайте запчастя, фюзеляж и плоскостя. Как же ты нас повезёшь, голубчик, в последний путь?

— А что, милок? — настораживались бабульки.

— Сами поглядите! Аэроплан‑то латаный‑перелатаный, весь в заклёпках, только с капремонта пригнали. Крылья — и те проволокой перевязаны, — показывал он на антенны и расчалки. — Колёс не хватает, вон лыжи присобачили. В прошлый раз летели, смотрим, а винт в воздухе от самолёта оторвался и впереди нас вертится. Хорошо — я не растерялся, газ до отказа дал, самолёт рванулся, опять на пропеллер наткнулись, винт на своё место встал, так и долетели!

Бабульки судорожно крестились и наотрез отказывались лететь.

За многочисленные шутки списали его в бригадиры грузовой службы. Однажды грузили багаж в самолёт, а вылет несколько раз задерживался по метеоусловиям. Начался сильный дождь. Чтобы не намокнуть, решил бригадир переждать прямо в багажном отсеке, что под пассажирским салоном, да прикорнул на чемоданах. Дождь кончился, дали добро на вылет. Бригада его не хватилась, думали, ушёл, и задраили люки. Проснулся шутник от тряски на взлётной полосе, понял, что случилось, но замерзать на высоте, где за бортом минус 40, у него не было охоты, а самолёт взлетел. Тогда он отвинтил люк в крыше грузового отсека, или в полу пассажирского салона, и полез в тепло к людям. Самолёт уже коснулся облаков, стюардесса раздавала конфеты «Взлётные», минералочку предлагала. Вдруг дорожка на полу зашевелилась, стюардесса с воплем поднос с водичкой на пассажиров опрокинула, у пассажиров волосы дыбом, а из‑под ковра вылезает мужик в лётной форме, оглядывает обезумевший салон, вытирает пот со лба и говорит облегчённо: